Однажды в Лондон пришел январь. Январь не просто по календарю, но радостный и звенящий, морозный, искрящийся от солнца, самый настоящий январь. Такой прозрачный и чистый, когда хочется набрать побольше воздуха и облегченно вздохнуть – слава богу, этот вечный плюс на английском термометре наконец-то сменился на минус.
Это один из самых подходящих дней для прогулки. Я с восторгом открываю дверь и ныряю в бурлящий городской поток, несущийся по булыжным мостовым. Сотни лиц, как в огромном фотоальбоме, сотни спешащих куда-то ног, сотни звуков и запахов наполняют этот удивительный город. Мороз покусывает щеки, изо рта вырывается пар — вот оно пусть и позднее для здешнего климата, но такое долгожданное для меня прикосновение зимы. Вот оно забытое и от того по-детски волнительное, щемящее чувство дома.
Бывало, московские будни тянулись однообразно, серо и утомительно. Но и в них было столько простого и близкого, столько теплого и прекрасного, что сердце теперь нет-нет да и затоскует. Наблюдая за жизнью с дождливого острова, мне хочется, чтобы ударило минус двадцать, чтобы снег искрился и слепил глаза.
Мне хочется весь выходной гулять в запорошенном парке, пока над прудом не начнет садиться солнце, прийти домой с раскрасневшимся от холода лицом, выпить чашку горячего чая и так отчетливо почувствовать, как тепло вдруг разлилось по всему телу, а морозная бодрость сменилась сладким ощущением безмятежности.
Мне хочется одеться потеплее и ранним зимним утром поехать с тобой на звенящем трамвае до Лосиного Острова, там, через сугробы добраться до конного двора, взять напрокат двух лошадей и выехать в лес; резво и весело скакать рысью, слегка задевая посеребренные ветви деревьев, наслаждаясь русской природой.
Я хочу в один из вечеров пройтись по любимым улицам, заглянуть в родной книжный магазин, где так ласково шелестят страницы и так привычно пахнет типографская краска. Взять с полки одну-две книги и листать, читать между строк, уноситься мыслями в далекие времена и страны.
Хочу вернуться домой и чтобы мой славный кот встретил меня, мурлыкая потерся об ноги, а потом уставился как обычно своим немигающим взглядом и громко мяукнул, попросив почесать его серое брюшко.
Снова и снова возникают в памяти прекрасные моменты. Теперь все это заменил мне чужой город со своими прелестями и странностями. Теперь я гуляю вдоль Темзы, прохаживаясь по рядам с деревянными домиками, где продают самые вкусные на свете ванильные вафли, горячий сидр и баварские сосиски. Я взбираюсь по винтовым лестницам под самый купол Сент-Пола, и Лондон открывается с невообразимой высоты. Я исследую каждый камень, каждую постройку, каждый кусочек земли, на которой все дышит историей.
Иногда по вечерам я прихожу в Гайд Парк – одно из самых таинственных для меня мест. Исхоженный тысячу раз, он не перестает меня удивлять. Сейчас, в январе, он весь наполнен светлой грустью и красками осеннего увядания. Засохшие розы свесили головки с кованых оград, желтый камыш клонится к воде. Пахнет дождем и одиночеством.
Деревья-великаны раскинули здесь свои ветки и будто огромные тени обступили меня. Голодные чайки кружат над озером Серпентайн и тают в розовом закате. Еле слышно ступают люди по влажным вечерним тропинкам, и время замирает. Несколько фонарей светят каким-то приглушенным светом, и мне кажется, что они вот-вот погаснут.
Я сворачиваю с тропинки и иду вдоль большой дороги по направлению с маленькими черными кэбами. Синие сумерки обнимают землю, доносится музыка с новогоднего катка. В конце улицы величественный музей, весь из розового камня, мерцает и переливается, возвышаясь над вечерним Лондоном.
Все внутри сжимается от радости и боли, душа, окрыленная, готова закружиться и улететь. Я спускаюсь в метро, уже поздно и нужно ехать домой. Этот город дал мне сил, подарил надежду на лучшее.
Лондон, ты мой друг на века. Испытывай, учи, проверяй меня. Наполняй вдохновением и радостью. И однажды просто отпусти, дай вернуться назад к маленькому и хрупкому счастью, которое я так старательно сберегла в своем сердце.
© Наталья Семичева. Все права защищены. Копирование данного материала запрещено.